Эми Кадди - Присутствие [духа]. Как направить силы своей личности на достижение успеха
Один чрезвычайно красноречивый жест, сигнализирующий о беспомощности, на первый взгляд может не показаться таковым: прикрывание шеи рукой. Это происходит, когда мы чувствуем себя особенно некомфортно, в ситуации, опасной психологически или физически. Этим жестом мы четко сигналим, что боимся, что ощущаем грозящую нам опасность. Что он означает? Мы физически защищаемся от зубов хищника, прикрывая сонную артерию. В следующий раз, когда окажетесь в большом скоплении народа, посмотрите, кто и в каких случаях делает такой жест. Люди, сознающие свою силу, никогда не пользуются таким движением. Честное слово. Чувствуя себя беспомощным, человек начинает складываться – защищается, прикрывается, сворачивается, возвращаясь к позе эмбриона.
Прочие животные делают то же. Низкоранговые шимпанзе горбятся, прижимают колени к груди и обхватывают их руками – принимают позу эмбриона, словно пытаясь стать невидимыми. Собаки в позе подчинения, сигнализируя полную капитуляцию, поджимают хвост между ног, почти ползут брюхом по земле, а уши прижимают к голове и отводят назад. Низкоранговые американские журавли держат тело почти горизонтально, сгибают шею и опускают голову ниже, чем все остальные окружающие птицы. Если приближается высокоранговый журавль, низкоранговый постарается скорей убраться с дороги.
Элизабет Бейли Вулф, аспирантка, с которой я работала в Гарвардской школе бизнеса, однажды рассказывала мне про футбольный матч, который смотрела с мужем. Она спросила меня: «Вы когда-нибудь замечали, что делают руками зрители на трибунах, если их команда ошиблась или промазала? Они все разом прикрывают лицо». Элизабет была права. Посмотрите на болельщиков в момент, когда их команда совершает роковую оплошность, и вы увидите: они тут же вскидывают руку и закрывают лицо. Да посмотрите и на самих спортсменов: очень многие из них делают аналогичный жест, допустив ошибку в игре или промазав по воротам.
Вулф решила провести эксперименты, чтобы изучить это явление. Она показывала сотням участников фотографии людей, по-разному прикрывающих лица и головы, а затем просила описать увиденное в определенных терминах. Как и ожидалось, люди, прикрывающие лицо рукой, виделись как наделенные меньшей властью и более расстроенные, растерянные или ошарашенные по сравнению с теми, кто лиц не прикрывал. Если человек на снимке касался лица не одной, а двумя руками, эффект был еще сильнее[191].
Ощущая свое бессилие, мы стараемся сделаться меньше во всех возможных аспектах. Мы стараемся занять не больший, а меньший объем – это выражается в позе, жестах, походке и даже голосе. Мы съеживаемся, горбимся, сокращаемся, меньше жестикулируем. А когда другие видят нас такими, они даже против собственной воли воспринимают нас как бессильных и напуганных.
Язык тела и пол
Когда я читаю лекции о языке тела, чаще всего слушатели спрашивают: «Но ведь у мужчин язык тела всегда более экспансивен, чем у женщин?» Абсолютно верно. Мужчины в среднем демонстрируют больше невербальных признаков доминирования, используют больше «расширяющих» жестов и поз, больше говорят и чаще перебивают, чем женщины. Женщины в среднем склонны к более подчиненному невербальному поведению, меньше говорят (да-да, стереотип, согласно которому женщины болтают больше мужчин, попросту лжив[192]), реже перебивают других, зато их перебивают чаще[193].
Когда речь идет о походке, различия между полами становятся огромными. Мы обнаружили очень ярко выраженную связь между полом и проявлениями силы в походке: женская походка по сравнению с мужской намного сильнее ограничена в аспектах, которые согласно полученным нами результатам связаны с силой, например в движениях рук и головы, ширине шага[194].
Адам Галински, преподаватель бизнес-школы Колумбийского университета, убедительно доказал на основании данных, что разница между полами воспринимается как разница в уровне власти: поведение, типичное для женщин, типично также для людей, не обладающих властью, и наоборот. До сих пор практически в любом обществе женщинам дано меньше формальной власти, чем мужчинам, – иными словами, уровень власти практически всегда сцеплен с гендером, и это сильно затрудняет исследования, мешая распознать коренные причины поведения людей. Помимо прочего Галински продемонстрировал, что разницу в поведении, аналогичную гендерной, можно получить в ходе эксперимента, манипулируя тем, насколько сильным ощущает себя участник (вне зависимости от того, мужчина это или женщина)[195].
Я не хочу сказать, что биологически обусловленной разницы между гендерами не существует: конечно, в определенных аспектах она есть. Но она гораздо меньше, чем мы привыкли думать, – оказывается, нельзя однозначно сказать, что мужчины поступают так-то, а женщины так-то. Эта разница преувеличивается из-за стереотипов и когнитивного искажения, которое заставляет нас выискивать информацию, подтверждающую стереотипы. Иными словами, многие различия в поведении мужчин и женщин, в том числе язык тела, на самом деле обусловлены разницей в уровне власти, а не биологией.
Истинная картина еще запутанней, поскольку на эти различия влияет еще и культура, сужая или расширяя пропасть между гендерами, вызванную разницей в уровне власти. Вскоре после публикации моего доклада на TED я получила письмо от женщины по имени Садааф – она родилась и выросла в Бангладеш, но теперь живет в городе Даллас в штате Техас. «Женщины стараются держаться так, чтобы казаться меньше по сравнению с мужчинами, – писала она. – Я выросла в Бангладеш, и в тамошней культуре женщин не учат сознавать свою силу. Доминирующий пол – мужчины, и, находясь с ними в одной комнате, женщинам нелегко ощущать свою силу и быть сильными – это требует особых стараний. Конечно, это отражается и в языке тела… Посмотрев запись вашего доклада, я теперь все время приказываю себе занимать чуть больший объем, чем я привыкла. Не слишком – ровно настолько, чтобы чувствовать себя хозяйкой в своем кусочке пространства! Я не желаю делаться меньше! Я займу все пространство, которое мне отведено. Это дает мне ощущение чуть большего контроля над происходящим».
Еще я получила чрезвычайно трогательное письмо от Уйен, молодой женщины из Вьетнама, – она писала о своих первых впечатлениях по прибытии в США. Ее поразила разница в языке тела американок и вьетнамок. Уйен не понимала, как примирить американские обычаи с тем, чему ее учили в детстве (например: «Не смотри отцу в глаза, когда с ним разговариваешь», «Если к нам пришли друзья отца, то, здороваясь, едва касайся их рук», «Скрещивай ноги, когда разговариваешь с коллегами» и даже «Женщины не важны – поэтому при других мы должны казаться меньше и преуменьшать свою значимость»). В письме говорилось, что Уйен пишет, сидя в бостонской кофейне и глядя на окружающих женщин – наблюдая, как они держатся. Американки уверенно смотрят в глаза баристе, заказывая кофе; беседуя с друзьями и коллегами, они размашисто жестикулируют. Как повиноваться правилам, которым тебя из лучших побуждений учили в одной культуре, и в то же время расти, обретая сознание собственной силы и гордости, в другой?
Да, в некоторых странах предписанные различия в поведении между гендерами сильно утрированы, но и жители США от них не полностью свободны, как мы обнаружили, проведя эксперимент с американскими детьми.
Родители маленьких детей – в сущности, все, кто когда-либо видел маленьких детей, – замечали, что в раннем детстве и мальчики, и девочки свободно принимают расширенные позы и делают экспансивные движения. Не скованные культурными нормами, маленькие девочки не реже мальчиков вскидывают руки вверх или стоят, развернув плечи и расставив ноги. Но в какой-то момент картина меняется: мальчики продолжают расширяться, а девочки начинают съеживаться. Когда мой сын перешел из начальной школы в среднюю, я наблюдала за его подружками и видела, как меняется их манера держаться. Они стали сжиматься, сутулиться, обхватывать себя руками, перекручивать ноги, скрещивая лодыжки, прижимать подбородок к груди. Это могло происходить по тысяче разных причин, но, несомненно, в том числе и потому, что девочки в этом возрасте начинают более чутко улавливать культурные стереотипы, которые – правдиво или нет – диктуют в том числе, что является привлекательным для противоположного пола. Возможно, именно поэтому ваша дочь, такая живая и брызжущая весельем, начинает увядать, едва попав в среднюю школу.
Мы с коллегами начали изучать роль гендера в детском языке тела чисто случайно. Энни Уэртц – детский психолог в Институте Макса Планка в Берлине, наша соседка времен моего детства, моя бебиситтер на протяжении десяти лет, а также по совместительству дочь школьной учительницы, которая учила меня в третьем классе, – Келли Хоффман, Джек Шульц, Нико Торнли и я собирались провести эксперимент в области социального развития, чтобы определить, в каком возрасте дети начинают ассоциировать расширенные позы и экспансивные жесты с властью, а сжатые позы – с бессилием. Мы обдумывали, как лучше демонстрировать эти позы детям: мы могли сами становиться перед ними в нужную позу; можно было показывать им фотографии людей в нужных позах; можно было использовать персонажей мультфильмов или рисовать фигуры из палочек… Широкий выбор. Мы понимали, что важно использовать гендерно-нейтральные стимулы, чтобы эксперимент был как можно более чистым. Наконец мы догадались, что можно взять деревянные манекены, или куклы на шарнирах, какими пользуются художники, – такой кукле легко придать нужную позу. Мы купили манекен, придали ему много разных поз – как силы, так и бессилия – и сфотографировали. Мы решили, прежде чем начинать эксперимент, сперва проверить, какое впечатление эти фотографии произведут на «подручную выборку», то есть на детей наших друзей и знакомых, – это было очень важно, так как эксперименты с участием маленьких детей всегда трудоемки и занимают много времени и мы хотели быть уверены, что используем подходящие методы. Но когда мы показали фотографии детям, то обнаружили нечто чрезвычайно беспокоящее: все дети сочли кукол в позах бессилия – девочками, а кукол в позах силы – мальчиками. Поэтому мы слегка изменили замысел эксперимента и решили вместо поиска возраста, в котором дети начинают ассоциировать экспансивные позы с наличием власти, искать возраст, в котором дети начинают ассоциировать экспансивность позы с гендером.
